22.02.2008 Комсомольская правда Москва
- Вы назначили выборы редактора "Эха Москвы" на день президентских выборов. Это такая шутка? - Безусловно. Хотя, с другой стороны, как еще можно собрать всех журналистов?! А так как на выборах президента все должны работать, решили в этот день провести свое журналистское собрание. Поэтому, я думаю, явка будет больше, чем на президентских выборах. - Но, вероятно, и голосование на "Эхе Москвы" обойдется без интриги. - Пока действительно зарегистрирована только одна кандидатура - моя. Но пять журналистов по уставу имеют право выдвинуть любую кандидатуру. Владимира Путина, Джорджа Буша, Усамы бен Ладена... Кого угодно!.. Понятно, что главный редактор, который 10 лет при должности, уже не устраивает всех. Кому-то не повысили зарплату, кого-то обошли в продвижении по карьерной лестнице, на кого-то наорал, у кого-то отбил девушку... Это называется усталость от власти у избирателей. И мне очень интересен уровень протестного голосования. На прошлых выборах, например, 8 человек из 90 не проголосовали за меня. - Видимо, выборы Медведева и Венедиктова будут очень похожи... - Скажу словами Владимира Владимировича Путина: будет преемственность курса. И на радиостанции, и в стране. И там, и там кажется, что результат предрешен. Вопрос - с каким счетом. Думаю, что и для Дмитрия Анатольевича важно, с каким счетом он выиграет выборы. Это важно и для меня. Если вы получаете 51%, значит, половина коллектива или половина страны выражает сомнение, недовольство или протест. И это серьезный повод для того, чтобы корректировать политику. Как на радиостанции, так и в стране. Если вы получаете две трети голосов, это значит, что в целом курс ваш поддержан. - А бессменно руководить стра... извините, радиостанцией вам не надоело? - Работа главного редактора резко изменилась. Это работа алкоголика. Как и любой главный редактор, я должен встречаться с ньюсмейкерами и, выпивая разные напитки, разговаривать с ними. А поскольку в российской политической традиции, к сожалению, пьют разное, то ты переходишь от любителя красного вина к любителю пива, а потом к любителю текилы. И к концу дня ты уже никакой - ну какой эфир может быть! Печень у меня точно увеличилась за эти три года. Это раз. Второе - последние года полтора я занимаюсь Интернетом и "телевизацией" эфира. То есть я уже не радио собственно занимаюсь. И в этом смысле не надоело. - Но все-таки странно получается - народ все меньше голосует за либералов, но все больше слушает либеральное "Эхо Москвы"... - Это стереотип, который нарисован нашими конкурентами! Я либерал?! Да все хорошо знают, что я реакционер! Или, как говорят мои замечательные молодые корреспонденты, романтический реакционер или реакционный романтик. Я сторонник Рейгана, Тэтчер и очень мускулистой внешней политики. Я, например, считаю, что мы напрасно ушли из Косово. Там должен был быть наш контингент. И не надо было оттуда уходить. И что мы не в Ираке - это тоже слабость нашей политики. Вот мы уступили Ирак, а теперь пытаемся, простив им долги, туда влезть - пустите, пожалуйста, наш "ЛУКОЙЛ". Они не пускают наш "ЛУКОЙЛ" и правильно делают. Потому что мы ответственность на себя не взяли. А ответственность связана с присутствием. В том числе военным. Политика должна быть более жесткая и мускулистая. Поэтому я очень агрессивен как главный редактор на внешнем фронте захвата рынков. И когда я в эфире, это очень хорошо слышно. А либерализм "Эха Москвы" заключается в том, что к нам приходят разные люди с разными точками зрения. Это у нас Доренко либерал, который призывал Чечню залить напалмом? Или Латынина, которая пропагандирует экономическую политику, которая бабушке Тэтчер и не снилась? Конечно же, нет! Более того, у нас в уставе существует абсолютно антиконституционная норма. Ни один журналист не может быть членом никакой партии. К нам пришла молодая журналистка, которая подает большие надежды член молодежного "Яблока" Ира Воробьева. Я сказал: милочка, если хочешь работать на "Эхе Москвы", официально заявляешь о выходе из партии. Она вышла, потому что профессия оказалась дороже. Потому что, когда у журналиста появляются начальники по партийной линии, он уже не свободен высказывать свою личную точку зрения. - Но есть еще строгое око государево. За вами оно приглядывает? - А мне кажется, что преувеличена эта история. Послушайте, у нас акционер - Газпром. Заверяю, не вмешивается! Мог бы пожаловаться, чтобы меня пожалели ваши читатели. Но не вмешивается. У нас есть отношения, безусловно, с Кремлем. У меня есть отличные рабочие отношения с Алексеем Громовым, пресс-секретарем президента... Думаю, что в стране скорее существует самоцензура, чем цензура. Думаю, что очень многие журналисты превратно представляют, каким образом надо сохранять свое рабочее место. Они его сохраняют путем вылизывания. Удивительна история, скажем, с Михаилом Зурабовым или с Михаилом Касьяновым. До их отставки десятки изданий добивались интервью. Теперь Зурабов говорит: звонков нет, интервью не просят. Касьянов был премьер-министром четыре года. Зурабов был министром здравоохранения. Они эксперты. Можно с ними не соглашаться. Но как можно у них не брать комментарии?! Как у эксперта, а не как у политика. Ну объясни, господин Касьянов, что происходит со Стабфондом, как ты это понимаешь. Или Ларионов, или Зурабов... Нет, телефоны умирают в тот же день. Это что - приказ Кремля не звонить Зурабову? Да глупости! - Может, это страх? - Опасение. А зачем? Ну какая разница - я возьму интервью у Касьянова или у комиссара движения так называемых "НАШИХ". Как бы чего не вышло. - Но все-таки хоть чем-то ваши выборы от президентских будут отличаться? - Ну, я буду постарше Медведева... (Задумывается.) Нет, все-таки много между нами общего. Я не очень хорошо знаю Дмитрия Анатольевича так близко, но я думаю, что мы оба - люди компромисса. Мне так кажется. Ну насколько я его помню еще тогда, когда я его знал. Кроме того, мы с Дмитрием Анатольевичем оба - газпромовские менеджеры. Только он - председатель Совета директоров Газпрома, большого. А я - главный редактор радиостанции, где у Газпрома 66%. Так что 2 марта должен быть счастливым днем для нас, газпромовских менеджеров. Как больших, так и не очень больших. Интервью взял Владимир ВОРСОБИН